Келин Николай Андреевич

Когда Николай попросил руки Оли, то ему категорически отказал в связи с тем, что считает неразумная свадьба два бедняки, не имеющий никаких средств к существованию. Но казачье упорство взяло верх. После переезда в провинцию и обустройства врачебной практики молодые взяли к себе родителей Ольги, и те прожили спокойную старость в достатке.

Николай Андреевич, тем не менее, тосковал по покинутой России. Тоска вылился в несколько томиках стихов, изданный Пражский казачья семья, и собирание русских картин, которые в большом количестве появлялся на пражском аукционах. Эти полотна привезли чешские легионеры и дипломаты. В некоторых случаях их купили у бедствующих семей художников за фунт колбасы и немного сахара. Друзья по гражданской войне, Константинополь и Лемнос рассеялся по всему миру, но не теряли связи. Переписывались, издавали книги и журналы, ездили в гости друг к другу. Но идиллическая жизнь первой Чехословацкой Республики закончилась с приходом немцев. Русские врачей после нападения Германии на Россию попробовал присоединить к Вермахту для борьбы с общим врагом, большевики. Инициатором был председатель Союза русских врачей Иван Тимофеевич Камышанский. Но казаки Чекунов, Сеин и Келин развалили эту акцию. Опять повезло, отделались несколькими допросами в гестапо. К концу войны большинство русских врачей не захотели ждать расправы, которую им, несомненно, готовили большевики, и поехали подальше на запад. Казак, доктор Вихлянцев, отличный хирург, одетый в спортивный комбинезон, опираясь на палку, помахал врачам и больным, заполнившим все окна больницы, и попрощался словами: «Ухожу от вас с голой задницей, так же, как и пришел. А вам желаю строить большевистский рай. «Но без меня !. опираясь на палку, помахал врачам и больным, заполнившим все окна больницы, и попрощался словами: «Ухожу от вас с голой задницей, так же, как и пришел. А вам желаю строить большевистский рай. «Но без меня !. опираясь на палку, помахал врачам и больным, заполнившим все окна больницы, и попрощался словами: «Ухожу от вас с голой задницей, так же, как и пришел. А вам желаю строить большевистский рай. «Но без меня !.

Николай Келин готовился к новой эмиграции основательно. Мы еще не исполнилось три года. Первый вооруженный человек, которому надо было топать пешком. Сообщество конструирует из двух соединенных велосипедов, что заставляет люстра для младшего сына и немного еды. Я решил, что будет. Николай тогда сказал: «Я не останусь в живых». Зарыли все ценные вещи, сожгли все журналы и часть библиотеки. Часть картин развезли по надежным чешским друзьям и стали ждать.

10 мая – по спискам, предоставленным чешской полицией. Ждать пришлось недолго. В конце мая явились чешские жандармы и отвезли Николая в местную комендатуру, а после снятия допросов и обещания обязательно повесить, повезли в СМЕРШ. Но опять повезло. Начальником местного подразделения СМЕРШа оказался донской казак Ковылин. Он прочитал все реквизированные книги стихов, написанные Келиным. Все о боли от потери родины. Келина выпустила, но спасать его приходилось еще не раз. На коллекцию картин позарился местный комендант, который уже покрыл натуральной данью всех присутствующих людей в районе. Это явное доказательство того, что машины были автоматически уничтожены. Николаю опять повезло: в гостях находился начальник СМЕРШа Степан Ковылин, одетый в форму капитана. Их встреча была комической, и грабитель удалился под хохот водителей СМЕРШевцев. Оказалось, что форма капитана служила только для конспирации.

Когда Николай попросил руки Оли, то ему категорически отказал в связи с тем, что считает неразумная свадьба два бедняки, не имеющий никаких средств к существованию. Но казачье упорство взяло верх. После переезда в провинцию и обустройства врачебной практики молодые взяли к себе родителей Ольги, и те прожили спокойную старость в достатке.

Николай Андреевич, тем не менее, тосковал по покинутой России. Тоска вылился в несколько томиках стихов, изданный Пражский казачья семья, и собирание русских картин, которые в большом количестве появлялся на пражском аукционах. Эти полотна привезли чешские легионеры и дипломаты. В некоторых случаях их купили у бедствующих семей художников за фунт колбасы и немного сахара. Друзья по гражданской войне, Константинополь и Лемнос рассеялся по всему миру, но не теряли связи. Переписывались, издавали книги и журналы, ездили в гости друг к другу. Но идиллическая жизнь первой Чехословацкой Республики закончилась с приходом немцев. Русские врачей после нападения Германии на Россию попробовал присоединить к Вермахту для борьбы с общим врагом, большевики. Инициатором был председатель Союза русских врачей Иван Тимофеевич Камышанский. Но казаки Чекунов, Сеин и Келин развалили эту акцию. Опять повезло, отделались несколькими допросами в гестапо. К концу войны большинство русских врачей не захотели ждать расправы, которую им, несомненно, готовили большевики, и поехали подальше на запад. Казак, доктор Вихлянцев, отличный хирург, одетый в спортивный комбинезон, опираясь на палку, помахал врачам и больным, заполнившим все окна больницы, и попрощался словами: «Ухожу от вас с голой задницей, так же, как и пришел. А вам желаю строить большевистский рай. «Но без меня !. опираясь на палку, помахал врачам и больным, заполнившим все окна больницы, и попрощался словами: «Ухожу от вас с голой задницей, так же, как и пришел. А вам желаю строить большевистский рай. «Но без меня !. опираясь на палку, помахал врачам и больным, заполнившим все окна больницы, и попрощался словами: «Ухожу от вас с голой задницей, так же, как и пришел. А вам желаю строить большевистский рай. «Но без меня !.

Николай Келин готовился к новой эмиграции основательно. Мы еще не исполнилось три года. Первый вооруженный человек, которому надо было топать пешком. Сообщество конструирует из двух соединенных велосипедов, что заставляет люстра для младшего сына и немного еды. Я решил, что будет. Николай тогда сказал: «Я не останусь в живых». Зарыли все ценные вещи, сожгли все журналы и часть библиотеки. Часть картин развезли по надежным чешским друзьям и стали ждать.

10 мая – по спискам, предоставленным чешской полицией. Ждать пришлось недолго. В конце мая явились чешские жандармы и отвезли Николая в местную комендатуру, а после снятия допросов и обещания обязательно повесить, повезли в СМЕРШ. Но опять повезло. Начальником местного подразделения СМЕРШа оказался донской казак Ковылин. Он прочитал все реквизированные книги стихов, написанные Келиным. Все о боли от потери родины. Келина выпустила, но спасать его приходилось еще не раз. На коллекцию картин позарился местный комендант, который уже покрыл натуральной данью всех присутствующих людей в районе. Это явное доказательство того, что машины были автоматически уничтожены. Николаю опять повезло: в гостях находился начальник СМЕРШа Степан Ковылин, одетый в форму капитана. Их встреча была комической, и грабитель удалился под хохот водителей СМЕРШевцев. Оказалось, что форма капитана служила только для конспирации.

После ухода СМЕРШа Николая Келина снова арестовали. На этот раз, чешская контрразведка. Помогать было некому, и Николай просидел с 6 декабря 1945 года до начала мая 1946-го. Отпустили за отсутствием улик. Оказалось, что арестовали всех сотрудников газеты «Казачий вестник», где без согласия автора в 1942 году опубликовали несколько стихотворений Николая Келина. Потом арестовали еще раз, но на этот раз разобрались быстрее. В Чехословакии в 1946 году прошли выборы, и в них победили коммунисты.

К доктору Келину ходили за советом. Так же, как к священнику и учителю. Самый зажиточный крестьянин в деревне заявил, что он собирается отдать свой голос коммунистам. На вопрос почему, резонно ответил, что коммунисты обещают делить крупные поместья. «А у меня полей много, но лугов не хватает». «Луг тебе, возможно, и дадут, но поля-то отберут — в колхоз». Это очень рассмешило будущего кулака. «Такое возможно только у дураков русских. У нас такого не допустим». Началось строительство реального социализма. Когда отбирали имущество у выселяемых немцев и мадьяр, публика была восторге. Когда отбирали землю и фабрики у крупных владельцев, публика аплодировала. Когда принялись за хозяйства средней величины, чехи насторожились. Но когда началась повальная коллективизация сельского хозяйства, и принялись за всех, включая портных и сапожников, публика побледнела. Начали рождаться многочисленные анекдоты, что всегда свидетельствует о том, что чехам приходится худо. После смерти Сталина стало немного легче, и Николай Келин начал добиваться разрешения поехать на Дон, увидеть оставшихся в живых своих родных. Жива еще мать, одна сестра, а другая вернулась еле живой из лагеря. После использования всех возможностей благодарных пациентов удалось получить долгожданное разрешение.

Поехали вместе с младшим сыном Алексеем. Страна поразила глубиной и масштабом перемен. Следов военных разрушений почти не видно. Но изменились и отношения между людьми. Люди смотрят хмуро и подозрительно. Иностранцы видны издалека. За Николаем Андреевичем увязалась ватага мальчишек, кричащих: «Смотрите, дедушка стиляга!» Оказалось, виновата европейская ширина брюк. На базаре путешественников арестовали за то, что снимали прилавки с мясом. Обвинили в шпионаже, но после вмешательства свыше выпустили. Грустно было смотреть, как обращаются власти с народом. Человек был бесправным винтиком, а то и просто удобрением для насаждения мировой революции.

Трудно было вообразить заранее встречу матери с сыном после сорока лет разлуки. Но реальность была простой. Первые слова матери: «Где же вы так задержались? Я ведь давно вас жду с обедом…». Ни слова больше, только сухой и короткий поцелуй. Затяжная разлука рвет даже родственные, кровные связи. Мать и сын прожили совершенно разную жизнь и уже не понимают друг друга. Удивила и сестра Катя, которая вернулась из ГУЛАГа, где провела 14 лет и потеряла здоровье. Она была удивительно спокойным человеком: «Смотри, не только восстановили во всех правах, но еще и 120 рублей дали. Я за них часы купила и даже плащ…». Часы, правда, у нее сняли еще в поезде воры, которых также выпустили из лагеря. Терпелив, незлобив русский человек.

После предварительного звонка отец с сыном отправились к Михаилу Александровичу Шолохову, с которым Николай Келин переписывался. В шолоховском доме казаков встретили как родных. Разговор пошел, прежде всего, о казаках, их прошлом и будущем. Выпито было немало, и Михаил Александрович пожаловался, что в среде казачьей эмиграции его ругают: «А я ведь казачий националист. За казаков даже у Сталина заступался. И с тех пор их стали пускать и в авиацию, и в технические части…». Ночь провели на рыбалке, а на другой день договорились о встрече в Праге.

Приезд Шолохова в Прагу и Карловы Вары состоялся в апреле 1958-го. Удалось договориться о встрече в субботу, в семь вечера. Но посольский секретарь Клочко сумел помешать этой встрече. В 1960 году в Вешенской Шолохов сказал: «Знаете, мне сказали, что вы не пришли в назначенное время. Жаль, очень хотелось побывать в вашем Желивском курене».

Прошло еще восемь лет, и наступила Пражская весна 1968-го. Приоткрылись границы. Доктора Келина пригласили в Ватикан. На торжественном приеме поблагодарили за спасение жизней и заботу о заключенных католических священниках и их лечение в тюрьме, в которую превратили Желивский монастырь. Из Рима Николай Андреевич с супругой поехали навестить всех давних друзей, с которыми много лет запрещено было даже переписываться. В Париже побывали у казачьего поэта Николая Туроверова, навестили друзей казаков в Лионе, Брюсселе, Германии. Николай Андреевич вернулся в Желив помолодевшим на двадцать лет.

Но весна перешла в лето, и 21 августа по улицам и дорогам страны грохотали гусеницы советских танков. Сыновья один за другим эмигрировали в Германию.Николай Келин резко осудил этот шаг. «В Чехии мы получили новую родину. Она приютила нас, когда нам было трудно. Теперь трудно ей. А родина как мать. Ее нельзя оставлять в беде». Братья договорились, и младший сын Алексей вернулся домой, чтобы не оставить родителей на старости лет одних и беспомощных.

Николай Андреевич на глазах сильно постарел, ссутулился и целыми днями молчал. Прожил недолго. 9 января 1970 года его нашли на пороге дома. Он умер от пятого инфаркта, по дороге с работы. Его желание не нарушить родовую традицию и умереть стоя сбылось.

Алексей Келин.